Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный] - Анджей Сапковский

Счастье, казалось, по-прежнему сопутствовало ему, конь пока что не проявлял в галопе признаков усталости. Начал мылиться и ходить боками только тогда, когда доскакал до бора. Здесь Рейневан в любом случае должен был сбавить темп. В бору было уже почти совершенно темно.

Фарт кончился, когда стемнело окончательно. Когда он переезжал через мостик над ручьем, стук копыт по бревнам пошел эхом. Приглушая стук других копыт. Черный и невидимый в темноте всадник появился из тьмы как призрак. Прежде чем Рейневан успел прореагировать, его стянули с седла. Он защищался, но у черного всадника была прямо-таки нечеловеческая сила. Он поднял Рейневана и с высоты кинул на каменистый грунт.

Была вспышка, боль, парализующее бессилие. Потом твердая земля как бы расплылась под ним, всосала в пушистую тишь. В бездонную пропасть мягкого небытия…

* * *

Он пришел в себя в полулежачем положении. И в путах. Запястья были стянуты у кистей, ноги связаны в щиколотках. «За последние десять дней, – подумал он, – меня все время кто-нибудь хватает, в пятый раз я оказываюсь чьим-то пленником. Похоже, я установил рекорд».

Это была его первая мысль. Предваряющая даже гораздо более осмысленную в его положении: а именно, кто схватил его на сей раз?

Спиной он упирался во что-то, что, вероятнее всего, было стеной, потому что было твердым и испускало запах старой известковой смеси. Остатки стены он тоже увидел сбоку, они заслоняли от ветра горящий костер. Ветер дул сильно, прямо-таки выл порывами. Шумели и поскрипывали пихты. Рейневан не мог отделаться от ощущения, что находится где-то высоко, на вершине горы либо холма.

– Очухался?

Человек-силач, который его поймал и связал, был в черном плаще из грубой шерсти. Были на нем также доспехи и рыцарский пояс. Он ничем не походил ни на Биркарта Грелленорта, ни на одного из его черных всадников. Рейневан отметил это с удивлением даже большим, нежели облегчение, – он считал, что его захватил именно Грелленорт. Тогда зачем схватил и кем был силач в доспехах? Ведь не Рюбецалем же, духом Карконошей?

Рейневан сглотнул. Он не верил в существование Рюбецаля. С другой стороны, за последние два года ему довелось столкнуться и увидеть множество того, во что он не верил.

– Ты Рейнмар из Белявы? Подтверди. Я не хотел бы совершить ошибки.

– Я Рейнмар из Белявы. А кто ты?

– Кто я? – Голос рыцаря в черном плаще немного изменился, к тому же не в лучшую сторону. – Скажем так – последствия.

– Последствия чего?

– Твоих давних поступков. И выступлений.

– Ага. Ангел мести? Посланец судьбы? Неумолимая рука правосудия?

Рейневан сам удивился, как легко у него это получается.

«Привычка, – подумал он. – Я просто приобрел опыт».

– Ты требовал подтвердить, что я – это я, – продолжал он беззаботно. – Следовательно, ты меня не знаешь. Я тебя тоже в жизни в глаза не видел. Следовательно, ты действуешь, это очевидно, от чьего-то имени и по чьему-то заданию. Чьему? У кого есть причины рассчитываться со мной за мои давние поступки? Попытаюсь угадать. Я знаю тех, кто на меня покушается.

– Ты страшно много болтаешь.

– Ян фон Биберштайн и инквизиция отпадают. Бергов и лужичане маловероятны. Кто остается? Вроцлавский епископ Конрад? Князь Ян Зембицкий? Буко фон Кроссиг? Может, Адель Стерчева?

Черный рыцарь уселся напротив. Огонь освещал его лицо, отблесками посверкивал на латах.

– Любопытные имена. Интересные личности. Особенно последняя. Адель фон Стерча. Я б тебя удивил, если б действовал именно от ее имени? По ее поручению?

– А это так?

– Попробуй угадать.

Оба молчали. Дул ветер, свистел, то приглушал, то раздувал огонь.

– В Силезии, – заговорил рыцарь – до черта и больше красивых девушек. Нет там недостатка и в родовитых лишенных предрассудков женах, а в последнее время быстро увеличивается количество красивых, охочих и сравнительно мало использованных вдовушек. А что ты, Белява, выбираешь из этого рога изобилия? Самую худшую ведьму, Адель фон Стерча. Что это тебя так к ней приперло? Что ты увидел в ней такого, чего нет у других?

– Ты странно много болтаешь.

– Тебя возбуждает, что она замужем? Что муж далеко, в чужой стороне? Что наверняка не ублажил женушку как следует? Что она истинное блаженство испытывает только с тобой? Это она тебе говорила? Шептала на ушко? Так вы вместе в постели превращали мужа в рогача во время любовных игр? Я думаю…

– Мне неинтересно, – резко прервал Рейневан, – что ты думаешь. Ты говоришь о вещах, о которых понятия не имеешь, не имел и иметь не будешь. Так что прекрати.

– Ага! Болит болячка, когда ее тронешь, а? Смеяться над рогачом было весело, кончилось веселье, когда сам рогачом стал. Недурно, ох, недурную штучку тебе эта проститутка устроила… Половина Силезии бока надрывала, слушая, как ты приехал на турнир в Зембицы и перед князем Яном признавался в любви к шлюхе. Ох, уела прекрасная Адель твой рыцарский гонор, уела… На осмеяние выставила! Думаю, ты должен ее жутко ненавидеть. Но я тебя утешу… Душу твою порадую…

– Знаешь, – снова прервал Рейневан. – Я нисколько не чувствую себя обиженным. И не называй ее больше в моем присутствии проституткой. Ты чувствуешь себя в безопасности, потому что у меня руки связаны. Так что не волнуйся за мою честь, а лучше побереги свою, это дешевле. А я обойдусь без утешений. А так, из любопытства: чем и как ты намеревался меня утешить?

Черный рыцарь долго молчал, смотрел как-то странно. Наконец заговорил.

– Адель Стерча – мертва.

Опять долго стояла тишина. И снова прервать ее решился рыцарь.

– Князь Ян, хозяин Зембиц, – проговорил он, взвешивая слова, – задумал укрепить союз своего княжества с Клодзком, с господином Путой из Частоловиц. Оба решили, что лучшим для этого способом будет марьяж Яна с Анкой, младшей дочерью господина Путы. Но была проблема, и называлась эта проблема Аделью. Аделью фон Стерча, которая уже хозяйничала в Зембицах как госпожа и княжна. Которая, когда ей донесли о супружеских планах князя Яна, устроила такое пекло, что аж стены тряслись. Стало ясно, что это не очередная обычная метресса, не одна из многих любовниц на стороне, которую можно прогнать, подкупить либо сбагрить вассалу. Было ясно, что брошенная Адель наделает много шума и крупно поскандалит. Поэтому господин Пута из Частоловиц крутил носом, скандала не желал, заявлял, что свою Анку никаким неприятностям не подвергнет. Помолвка, клялся он, состоится, клялся он всеми святыми, если жених будет чист как стеклышко, а на Зембицком дворе воцарятся порядок и благолепие. Он отдаст дочь в Зембицы не раньше, чем удостоверится, что ей там не будут угрожать ни сплетни, ни насмешки, ни какие-нибудь другие оскорбления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});